Еще Конфуций отметил, что человечество изолгалось, и слова потеряли смысл. Нравственная деформация воли и системы поступков приводит человека к деформированному мышлению. По меткому и справедливому замечанию К.Н. Леонтьева, либерализм атрофировал волю. И если XIX-XX века были эпохой «апологии безверия», то теперь настала эпоха «апологии безволия».
Но парадокс в том, что безволие теперь называется «свободой». Свобода «не быть» святым, не делать над собою усилий, не жертвовать собою. Т.е. свобода превратилась в «плавание по течению», тогда как изначально свобода мыслилась только как проявление своего подвига, направляющего нас вопреки всем внешним обстоятельствам, побудительным факторам и принуждающим условиям.
В связи с указанными метаморфозами сознания подверглось пересмотру и понятие «невольного греха»
В классической (с точки зрения либералов, «устаревшей») системе «невольный грех» - это не грех, к которому тебя принудили люди или обстоятельства, а именно грех не предусмотренный. Классический пример: смерть или травма пешехода, сбитого машиной, у которой отказали тормоза. Водитель вряд ли сможет жить спокойно после такой трагедии, однако он не желал, не думал, даже не предвидел этого. То, что в глазах Бога и Церкви это всё равно грех свидетельствует, во-первых, состояние совести человека, упрекающей его и свидетельствующей о грехе, а во-вторых, каноны Церкви, подвергающие епитимии такого «невольного грешника» (а священник в такой ситуации пожизненно лишается права священнослужения).
Что же понимают современные «либеральные и свободомыслящие» «христиане» под определением «невольного греха»? Чаще всего речь идет о грехе, «к которому меня принудили обстоятельства» — «я не хотел, но я пошел и сделал, потому что по другому было нереально». 80 % наших грехов совершаются «под давлением обстоятельства и окружения». Означает ли это, что такие грехи превращаются в грех невольный? Никак нет!
Ключевое понятие в системе христианской амартологии (учении о грехе) – это выбор
Под любым давлением человек делает свой выбор сам: Он либо поддается искушению (а искушение – это не только соблазны вожделенным, но чаще всего речь идет как раз об искушении страданиями и принуждениями), либо остается человеком вопреки всему. Именно в этом и проявляется его свобода – не поддаваться (даже ценой собственной жизни) внешним факторам, покушающимся на цельность и достоинство личности и ее богоданной свободы оставаться без греха в святости. Миллионы мучеников – тому неопровержимое доказательство!
В чем же проблема «современного человека»? В том, что в качестве ценностей он принял не подлинные и вечные идеалы, а сомнительные временные блага «мира сего». Когда ценности были подлинными, тогда человек всё (включая жизнь на земле) отдавал с легкостью за право обладать этими ценностями. Эти идеалы воспитывали волю! Теперь так называемые «верующие» бросают свою веру на счёт «раз-два» ради обладания «благами мира сего». И не важно, увидят ли они перед собою дуло пистолета или банковскую кредитную карту. Нередко, «заявившись» на исповедь, такие «кающиеся грешники» даже покаяние обусловливают «оговорками»: «Я согрешил, но меня принудили».
Но, позвольте, почему же другие не «принудились»?
Значит, проблема не в принуждении, а твоем свободном выборе. Особенно часто эти «оговорки» про «принудили» нам, священникам, приходится выслушивать от женщин, совершивших детоубийство.
Ни один догмат Церкви не носит «отвлеченного характера». Всякий постулат свидетельствует о какой-то весьма жизненной для нас Истине. Догматическое вероопределение VI Вселенского Собора (681 год) говорит нам о том, что во Христе Сыном Божьим (ставшим ради нас Сыном Человеческим) воспринята и преображена слабая земная человеческая воля. Причем, полнота присутствия человеческой и Божественной воль не означает их «равноценность».
Догматическое определение указывает, что «человеческая Его воля уступает во всем, не противоречит и не противоборствует, а подчиняется Его Божественной и Всемогущей воле»[1]. Это – указание и для нас. Именно в совершенстве человеческой природы Христа черпает христианин силу своего совершенствования во Христе. В совершенном послушании человеческой воли Христа воли Небесного Отца черпает каждый христианин силу быть «послушным (Богу) во всем, даже до смерти» (ср. Филипп. 2:8).
Если в нас нет ни желания, ни намерения, ни понимания сказанного, то напрасно не следует тешить себя наличием у нас имени христианского. Ведь еще святитель Амвросий Медиоланский в словах о покаянии писал, что «имя христианина без дел, соответствующих этому имени, не спасает, а усиливает осуждение: Зачем носил ты имя, не имея соответствующих ему дел»?
[1] Орос VI Вселенского Собора. Деяние 18-е VI Вселенского Собора // Деяния Вселенских Соборов в 4-х тт. СПб, «Паломник»- «Воскресение», 1996г. Т.4. с. 221.
Грех «невольный» или самообман?
Версія для друку
Post new comment